Исак Фрумин: «Система образования существует не для работодателей»

Представление о том, что в системах образования по всему миру происходят значительные изменения, в первую очередь технологические, кажется очень правдоподобным, но не вполне верным

Максим Момот, РБК. Исак Фрумин — научный руководитель Института образования Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Робот-хирург Da Vinci

Если зайти в Музей образования, можно увидеть макеты аудиторий и классов и поразиться тому, насколько они мало изменились за время эволюции классно-урочной системы. Базовые технологии обучения не поменялись за последние три века. Все нововведения их не затрагивают: это преподаватель и группа студентов в рамках организованного процесса обучения, общего для всей этой группы.

Образование, пожалуй, как раз является той сферой, которую развитие технологий затронуло меньше всего. Если, например, посмотреть на работу врачей, то станет понятным, какой гигантский путь прошла медицина. Это касается и технологий, и их инструментов, и того, что делают сами врачи, и того, что они теперь знают. Еще два века назад не было никаких представлений об анализах. Сегодня диагностическое оборудование, диагностическая инфраструктура являются важнейшей частью медицины. Появился робот-хирург Da Vinci, который используется для конкретных операций. Ничего подобного в образовании не произошло.

Если говорить о реальных переменах, то пока, по-моему, она всего одна — выросли масштабы образования и с точки зрения охвата, и с точки зрения количества лет обучения. В конце 1950- х годов в СССР только половина детей оканчивали восьмой класс. То есть ожидаемая продолжительность обучения шестилетнего ребенка тогда составляла примерно семь лет. Сегодня этот показатель — 15 лет. Это является самым главным изменением. Важно также, что сегодня никого нельзя «выкинуть» из школы, «отбраковать». Я считаю это крайне позитивной тенденцией.

Тезис о том, что базовые технологии в образовании не меняются, придется пересмотреть, только если получит развитие модель онлайн-университетов. Это тенденция последних лет. Но и тут речь не идет о том, что студенты самостоятельно изучают материал онлайн. Как правило, преподаватель по расписанию взаимодействует с группой студентов, в данном случае территориально распределенной. Это взаимодействие происходит частично очно, пусть и при помощи интернета, частично через систему, напоминающую социальную сеть или форум. Это нормальное эволюционное изменение, которое, судя по имеющемуся опыту, перспективно. Но речь идет о значительной перемене в культуре, и к ней придется привыкнуть.

Самые обидные для университетов изменения в связи с развитием онлайн-преподавания происходят в сфере изучения иностранных языков. В ходе недавно проводившегося нами исследования выяснилось, что 94% студентов, которые очень хорошо сдали выпускной экзамен по английскому языку, обучались дополнительно вне университета. При этом в российских вузах гигантские кафедры иностранного языка. Возможно, пришло время подумать над перераспределением этих ресурсов.

Сейчас ситуация в экономике такова, что навыки, полученные в рамках системы образования, устаревают. Конечно, людям придется переучиваться и доучиваться, осваивать новые технологии. Если сегодня окончить факультет информационных технологий, то наверняка значительную часть технических навыков придется обновлять. Но из этого не следует, что то, чему вас научили в институте, не нужно. Если человек что-то хорошо освоил, он получил навык собственного обучения, развития. Это и есть ключевое умение, которое дает система образования, кроме общей культуры и видения мира.

Перечень специальностей, которым обучают в институтах, безусловно, будет меняться: новые профессии появляются, какие-то исчезают. Продолжается процесс потери рабочих мест из-за автоматизации и использования искусственного интеллекта, но он не лавинообразен. В то же время в огромном количестве открываются новые рабочие места, тоже в основном не требующие высококвалифицированного труда, как и те, что исчезают. А высококвалифицированные сотрудники, скорее всего, не потеряют работу.

При этом государство, общество не должны «бросать» человека, как только он окончит вуз. Необходимо признать, что образование не заканчивается, когда человеку исполняется 22 года или 25 лет. Нужно помогать людям получать образование в течение всей жизни. Поэтому в некоторых странах есть своеобразные ваучеры, благодаря которым раз в пять лет каждый человек может пройти переподготовку. Очень важно подчеркнуть, что сейчас в России нет конституционной, правовой гарантии получения бесплатного образования после окончания университета. А системы образования в развитых странах движутся именно к тому, что человек будет получать после школы право в течение жизни в любое время бесплатно отучиться шесть лет.

Внимательно следя за тенденциями в экономике и на рынке труда, нельзя забывать, что система образования существует не для работодателей, а для людей. Работодателю не нужен слишком образованный сотрудник. Во-первых, такой сотрудник может запросить более высокую зарплату. Во-вторых, он может перейти к другому работодателю. Неслучайно в теории человеческого капитала разделяется специфический человеческий капитал, то есть умение работать на конкретном рабочем месте, и общий человеческий капитал.

В специфический человеческий капитал работодатели вкладываются и должны вкладываться. Во вложениях в развитие общего человеческого капитала они не заинтересованы. Российские работодатели более-менее активно включаются в подготовку специалистов на последних курсах бакалавриата. К тому же нужно принимать во внимание не только запросы самих работодателей, но и внимательно изучать, что действительно требует современное рабочее место. Ведь система образования должна помочь человеку добиться в жизни успеха.

Вопреки распространенному представлению в России есть очень сильная зависимость между наличием диплома о высшем образовании и зарплатой. В среднем разница между зарплатой людей с высшим образованием и только со школьным — так называемая премия на высшее образование — в России выше, чем в США. Именно поэтому большинство семей у нас в стране считают, что их задача — дать ребенку высшее образование. Это экономически рациональное действие, а не просто вопрос статуса.

При этом наше государство систематически экономит на образовании. Мы пытаемся конкурировать на технологических рынках, тратя на эти цели в процентах от ВВП меньше всех стран-конкурентов. В финансировании вузов разрыв особенно велик. Проблема состоит именно в сильном бюджетном недофинансировании начиная с 2012 года, а не в том, что за образование недоплачивают студенты. Средства семей, которые платят за обучение, уже сильно напряжены.

В Германии, как и в ряде других стран, практически каждый выпускник школы может поступить в университет и учиться там бесплатно. Сектор платного образования в Германии — микроскопический. В России же больше половины студентов платят за свое образование, только не в частных вузах, а в государственных.